Черно-белая готика

Персонажи, которые по сей день пугают зрителей, начинали свою экранную жизнь в немом кино, куда попали прямиком из готической литературы. Двумя титанами, на которых поднимался жанр киноужасов, стали «Дракула» Брэма Стокера и «Франкенштейн» Мери Шелли. Позже к этим почтенным монстрам присоединились стивенсовские «Доктор Джекилл и мистер Хайд» и «Призрак оперы» Гастона Леру.

Сейчас работы режиссера Мурнау или фильмы с участием многоликого Лона Чейни смотрятся не страшнее, чем экспонаты «Замка ужасов» чехословацкого Лунапарка. Беззвучный ужас, построенный на игре светотени и актерском гриме, способен рассмешить даже малыша. Да и то сказать — нынче эти малыши растут на спецэффектных «Чужих против Хищника» или «Звонке», куда уж там допотопному «Замку дьявола» Жоржа Мельеса или «Носферату» Мурнау.

Появление звука значительно расширило возможности для экранных страшилок. Трудно поверить, что первая экранизация «Призрака оперы» была немой! История оперной певицы, необычайным талантом своего вокала приворожившей сумасшедшего композитора парижской оперы, передавалась на экране только визуальными средствами. Заговорившие гладкими голосами Франкенштейны, Дракулы и оборотни, сыгранные в 30-х годах знаменитыми Белой Лугоши, Клодом Рейнсом и Борисом Карлоффым, заставляли визжать от страха посетителей кинотеатров.

Фильмы жанра «хоррор» пользовались настолько большой популярностью в начале века, что в стороне не смог остаться даже «смешной чудак» Чарльз Чаплин. В 47-м году великий комик снял ленту под названием «Месье Верду», героем которого был… маньяк!

Готика, наскучившая европейцам еще в печатном виде, начала вытесняться ужасами, актуальность которых диктовало новое время и новые коллективные страхи. А современным представителям готического стиля, без сомнения, является недобрый сказочник Тим Бертон, снявший двух первых «Бэтменов», «Сонную лощину» и «Эдвард Руки-ножницы».

Желтые страницы

Формула, по которой построено большинство фильмов ужасов, сходна с формулой, по которой проводят сеансы психотерапии. Есть некая тайна (психологическая проблема), которую нужно разгадать (вылечить), чтобы в результате спастись (выздороветь). По такому же принципу строилось большинство классических ужастиков первой половины прошлого века, пока западный кинематограф не попал под влияние творчества Говарда Лафкрафта и итальянских мастеров ужаса, работающих в жанре «джалло».

Термин «джалло» — то же, чо американский «палп фикшн», дешевое бульварное чтиво с обилием убийств и секса. Но в кинематографическом отображении «чтиво» изменилось до неузнаваемости.

Италия, подарившая миру лучшие «спагетти-вестерны» Серджио Леоне, и тут оказалась на высоте. Режиссеры Марио Бава и Дарио Ардженто развернули привычную схему фильма ужасов в противоположную сторону. В отличие от рационального западного подхода, где герой триллера постепенно выбирается из необъяснимых событий к нормальной жизни, в работах итальянцев к финалу герой погружался в бездны безумия без надежды на «выздоровление». Отличными чертами джалло-триллеров были необычные ракурсы, цветовые и световые решения, особая музыка и смакование эстетики убийства, а героем был «человек без лица», убийца в стильных перчатках. Ярким примером влияния итальянских уастиков на американское кино стал фильм Алана Паркера «Сердце Ангела».

Главным оппозиционером данному поджанру являлся кроль «саспенса» Альфред Хичкок. Вопреки заблуждению зрителей Хичкок снимал скорее не ужастики, а романтические триллеры, в большинстве которых для героев все заканчивалось если не свадьбой, то и не гибелью. Впрочем, именно Хичкок отшлифовал «саспенс» — искусство нагнетания напряжения без показа самого объекта страха, утверждая, что «достаточно намекнуть, что за дверью притаилось нечто ужасное, а дальше все доделает воображение зрителя».

Джалло-ужастики, доведенные итальянцами до грани «3х-графии», в чистом виде не прижились в Голливуде, мутировав в «слэшеры» — расчлененка-фильмы с реками кетчупа, оторванных конечностей, и колюще-режущих предметов.

Должны бояться дети…

Киноиндустрия — один из самых прибыльных бизнесов, во главу угла здесь ставится не творческий подход режиссера, а результаты маркетинговых исследований и бизнес-планы. «Целевой» аудиторией уастиков 80-х годов были подростки. Этим и объясняется огромное количество незамысловатой экранной резни тех лет.

Фильмы вроде «Пятница, 13-е», «Хэллоуин» и «Кошмар на улице Вязов» превратились в культовые сериалы. Из готических замков и экзотических стран действие переместилось в американскую глубинку, что позволило молодому зрителю отождествлять себя с очередной компанией невезучих придурков, чем-то прогневивших местного маньяка.

Создатель 8-серийной эпопеи о девочках и мальчиках, которым не довелось выспаться на улице Вязов, Уэс Крейвен в конце 90-х снял не менее культовую пародию на «школьные ужастики» — фильм «Крик», где остроумно высмеял основные штампы триллера.

Также популярным направлением в ужастиках стали зомби. Толчком к развитию зомбо-триллеров стала небольшая повесть Ричарда Мэтсона «Я — легенда», пережившая уже 4-5 экранизаций (последняя — недавний фильм с Уиллом Смитом). Самой заметной фигурой среди режиссеров, работающих с «живыми трупами», является старенький, но бодренький Джордж Ромеро. Этого милоо старика с неизменными очками в роговой оправе можно назвать главным «политинформатором» жанра ужасов. На примерах фильмов «Рассвет мертвецов» и «Земля мертвых» Ромеро, как может, борется с различными социальными недугами.

Ужастики — жанр развлекательный, и как только кассовые сборы показывают, что общество охладело к вурдалакам или серийным убийцам, продюсеры начинают искать новые формы «пугания» за деньги.

Новые волны

Настоящим прорывом последнего десятилетия стали три вида фильмов ужасов. К первому можно отнести фильм «Ведьма из Блэра» — стилизованная под»документалку» история трех студентов, погибших в лесу от рук таинственной ведьмы. При внешней простоте, полном отсутствии спецэффектов и бюджете в 60 тысяч, только за первый уик-энд фильм собрал в прокате около 30 миллионов. Повторить успех «Ведьмы…» на сегодня попытались только двое — создатель сериала Lost Джей Абрамс с фильмом «Монстро» и все тот же Ромеро с «Дневниками мертвецов». Оба фильма были сняты «на ручную камеру» якобы очевидцами ужасных событий.

Вторым открытием стал хитромудрый индус Найт М. Шьямалан, чье «Шестое чувство» заставляло зрителей по завершению просмотра вновь бежать за билетами — пересматривать. Кстати, основная «фишка» фильма — история о призраке, не знающем что умер, было успешно экранизирована задолго до творческих потуг Шьямалана в фильме «Карнавал душ». Но американцы славятся короткой памятью, даже на собственную классику. При 49 миллионах бюджета фильм собрал более 600, Шьямалану дали «зеленый свет», но надежд он не оправдал. Зрители плюнули на творчество Шьямалана и обратили взоры на Восток.

Японские и корейские ужастики привлекли продюсеров свежестью сюжета и неоднозначностью трактовки происходящих событий, в основе которых конфликт между рациональным и высокотехнологичным»сегодня» с темным и необъяснимым «вчера». Бум на ремейки фильмов Хидео Накаты или Такаши Шиицу не утихает до сих пор, щекоча нервы очередными «Звонками», «Проклятьем» и «Темными водами». Однако рано или поздно мода на джей-хоррор (японский хоррор), пройдет и нам останется только гадать, в какие мрачные дебри завернет жанр фильмов ужасов.

Монстры и жертвы

Набор страхов за прошедшие тысячелетия не слишком изменился и все так же роднит нас с первобытными дикарями. Люди боятся хаоса, который может вторгнуться в привычный уклад жизни.

Неразрешимым вопросам загробной жизни мы обязаны появлением на экранах призраков, вампиров, зомби и прочих франкенштейнов. Боязнь одержимости и психических отклонений породила фильмы про разномастных оборотней. Древние шаманы, которые когда-то плясали с бубном вокруг костра, до сих пор аукаются на экране в виде историй о ведьмах и чернокнижниках. Безвыходная ситуация, в которой оказался застрявший в кроличьей норе Винни-Пух или библейский пророк Исайя, проглоченный Левиафаном, обыгрывается в клаустрофобических, «герметичных» триллерах. Наша генетическая склонность к насилию предстает в кино в виде маньяков, каннибалов и потрошителей. Со времен Всемирного потопа мы, с одной стороны жутко боимся, а с другой — всегда с удовольствием смотрим разнообразные фильмы-катастрофы. Ну и конечно ксенофобия, боязнь всего чуждого, отличного от нас, сделала классикой фильмы об инопланетных монстрах.

Жертвами всей этой нечисти становятся, как правило, герои, нарушающие основное правило безопасности, которое гласит: не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите там, где идет строительство или подвешен груз. Герои-жертвы настырно «стоят, прыгают и пляшут», лезут разгадывать тайны старинных склепов, заколдованных лесов, хамят незнакомцам, которые оказываются серийными убийцами. В конце концов, прежде чем спуститься в темный подвал, они произносят самую главную запретную фразу в истории фильмов ужасов: я сейчас вернусь. Из компании жертв выживают, как правило, люди неамбициозные, законопослушные и нелюбопытные. Единственное их отличие от тех, кто уже украсил своими трупами хронометраж, заключается в том, что они чуть быстрее бегают, чуть громче орут и чуть лучше умеют прятаться. А зрителю только остается всласть пугаться и искренне надеяться, что, окажись он в такой ситуации, обязательно станет именно тем Последним Героем, который спасется и одолеет зло.